D   E   V   O   T   I   O   N   #3
Электронный эквивалент независимого журнала


Андрей Лукьянов

1995 1996

Андрею 27 лет. Долгое время он занимался тем, что у нас принято называть коммерцией, но тяга к творчеству оказалась сильнее. Он работал журналистом, рекламным агентом, теперь пробует свои силы как автор-ведущий телепрограмм.

Андрей Лукьянов – за прошедший период значительно продвинулся по служебной лестнице. Занимал должность зам. главного редактора газеты "Рязанские Известия", в качестве автора-ведущего выпустил в рамках Рязанского Информационно-Развлекательного канала цикл передач "Психологические этюды". Опубликовал в различных городских газетах множество статей. Ведет одну из постоянных рубрик в "Вечерней Рязани". В качестве копирайтера успешно пров?л несколько крупных рекламных кампаний. Полон творческих планов.

Журнал DEVOTION представляет литературный дебют Андрея.


Спасибо, господин Фрейд.

– Вы по-прежнему уверены в том, что я чудовище? Бесформенное белое чудовище? - спрашивало бесформенное белое чудовище, оскаливая зубы, глядя на меня в упор через маленькие очки. Я чувствовал, как его взгляд взламывает мою черепную коробку и шарит в моих мозгах, медленно перебирая их содержимое...

Оно неторопливо брело по коридору моего сознания, открывая двери комнат одну за другой, иногда останавливаясь, чтобы отдышаться и собраться с силами.

Оно подбирало предметы, которые попадались по пути, долго крутило их в руках, нюхало и клало в свой карман, а некоторые сразу отбрасывало в сторону и брезгливо вытирало руки платком. Когда ему попадались предметы покрупнее, оно пыталось подтащить их поближе к выходу.

Я чувствовал, как трудно ему это дается. Оно обливалось потом, ругалось про себя, но упорно продолжало свою работу. Иногда оно делало это неуклюже настолько, что на полу появлялись царапины, и потом, долго еще я спотыкался о них, когда мне удавалось побродить по этим местам в одиночку.

Поначалу я боялся его. Особенно, когда ему удавалось застать меня врасплох в одной из комнат. Тогда оно начинало выносить вещи у меня на глазах, нисколько меня не стесняясь, не обращая на меня никакого внимания. Я рыдал, бился в судорогах, мне хотелось исчезнуть, испариться, распасться на молекулы и уползти через любые щели. Но оно знало, что это не в моих силах, и только криво ухмылялось. Когда в комнате больше ничего не оставалось, оно степенно выходило, не закрывая двери, а я, обессилев от рыданий, не мог двинуться с места и забывался. В забытьи я проходил по комнатам, здоровался с людьми, ласкал взглядом предметы, улыбался красивым женщинам и гладил пушистых зверей. Здесь меня знали. Многие изъявляли желание побыть в моем обществе, и я долго выбирал, с кем провести вечер.

Иногда было приятно попить чаю с сахаром в обществе юной дамы под мерный скрип граммофонной иглы, вместе прочитать что-нибудь из Бодлера, нежно взглянуть друг другу в глаза, и глубоко вздыхать, наполняя грудь витающими в воздухе недомолвками, в предвкушении чего-то чистого и светлого.

Впрочем, заглянув в эту комнату через несколько минут, можно было застать там нервную полную женщину в бигудях и серо-цветастом домашнем халате, безуспешно запахнутом на пустотелой груди. Женщина будет смотреть виновато, стесняться мешков под глазами, и чаю не предложит. Я знаю, что если вздумаю ненадолго задержаться, провожать меня будет противная старуха, рассказывая в спину о падении нравов, неблагодарных детях и наглых соседях.

Я все это знаю. Я не люблю приходить так. Я иду дальше. За закрытыми дверьми комнат – живут. Мне не надо подглядывать в замочную скважину. Я всегда могу распахнуть дверь и войти, не извиняясь. Это мой коридор, мои комнаты. Правда, я не могу вмешаться в то, что в них происходит. Вернее, я уже когда-то вмешался, один раз. Это был мой единственный шанс, но тогда я об этом не знал. Теперь я могу только наблюдать и выискивать какие-то совпадения, общие черты... Пустое.

По полу крадется сквозняк, и я вспоминаю, что в моем доме появилось чудовище. Я вскакиваю на ноги и выбегаю в коридор. Нужна новая потайная комната. Раньше я сам решал, какая из комнат будет потайной, и спокойно в ней отдыхал. Теперь нет. Чудовище любит заставать меня врасплох, оно умеет находить мои потайные комнаты, и грабит их одну за другой...

Я не знал, чего от меня хотят. Я пробовал анализировать выходки чудовища, но ничего не получалось. Я не видел никакой логической цепочки, по которой оно могло бы действовать. Тогда я понял, что мозг чудовища устроен иначе, чем у меня, и нет смысла выстраивать его поступки в какую-то систему. Единственное, что мне удалось установить, это то, что чудовище бывало в моей детской гораздо чаще, чем в других комнатах.

Оттуда постоянно пропадали различные вещи. Нельзя сказать, что это были дорогие, памятные вещи, их то как раз чудовище редко удостаивало своим вниманием, (или мне так казалось?). Дело в том, что мне были близки все предметы, находящиеся в этой комнате, будь то мягкий медвежонок или грубой кожи отцовский ремень. Я не хотел с ними расставаться. Иногда чудовище пыталось подсунуть в мою детскую посторонние, чужие вещи, но я их быстро находил и выставлял за дверь. Чудовище ухмылялось, уносило отвергнутые предметы, но уже на следующий день снова пыталось подкинуть какую-нибудь пакость. Мое существование было невыносимым. У меня могли отобрать любой предмет, в мою комнату могли поставить чужую кровать, простыни на которой могли быть несвежими!

Мне ничего не объясняли. Так больше продолжаться не могло ...

Однажды чудовище привело в мою детскую какое-то невыносимое создание, которое, несмотря ни на что, имело глуповато-доброе выражение лица, наверное, это можно назвать лицом.

В тот же день из комнаты пропала бутылочка, из которой меня кормила бабушка, когда я был совсем маленьким.

Сначала я хотел посмеяться над чудовищем, и выгнать живую бутылочку за дверь, но потом решил этого не делать. Безусловно, я рисковал, хотя...

В конце концов, новый предмет, даже и одушевленный, ничего не может изменить в устройстве моих комнат и коридора.

Несколько дней чудовище заинтересованно следило за моими действиями, но я принял его игру и был спокоен. Через неделю я заметил, что чудовище перестало заходить в некоторые из моих комнат. Это было довольно неожиданно. Оно проходило мимо некоторых дверей, не замечая их. Оно их не видело! Но я то знал, что они были. Тогда я провел эксперимент. На глазах у чудовища я зашел в одну из таких комнат, но тут же пожалел об этом. Чудовище занервничало и бросилось меня искать, успокоившись лишь тогда, когда я появился перед ним с ангельским выражением лица. Больше я так не рисковал. Я стал встречать его в коридоре, старался все время быть на виду, и результат не заставил себя долго ждать. Чудовище приходило все реже и реже. Оно совсем перестало лазить по комнатам и таскать мои вещи. Едва заметив меня в коридоре, оно поворачивало обратно, удовлетворенно хмыкая, и я опять был предоставлен самому себе...

– Вы по-прежнему уверены в том, что я чудовище? Бесформенное белое чудовище? – спрашивало бесформенное белое чудовище, оскаливая зубы, глядя на меня в упор через маленькие очки. Я чувствовал, как его взгляд взламывает мою черепную коробку и шарит в моих мозгах, медленно перебирая их содержимое.

Я быстро выскочил в коридор из потайной комнаты и, мило улыбаясь, произнес:

– Что Вы? Я, вероятно, плохо себя чувствовал. Прошу меня извинить. Вы так много для меня сделали. Я даже не знаю, как мне Вас отблагодарить. Теперь я смогу жить, как все нормальные люди.

Спасибо Вам, господин Фрейд.

Ольга Кочеткова К началу номера Дмитрий Макаров