Вячеслав ВОЛЬЧИК

из архивов журнала ЛИМБ

ПИСЬМО

I

Здравствуй милая, позволь называть тебя так.
Раньше меня упрекали за отсутствие своего стиля
и даже смысла. Хотя это, скорее всего пустяк
я не буду оправдываться потому, что время
категория равнозначная смыслу, а удержать
и то, и другое бессмысленное занятие. Письма
обретают ценность в двух случаях. Они весьма
схожи, во-первых, когда хочется убежать
от действительности, во-вторых, когда последняя
ускользает из поля зрения. Чтобы добиться первого и второго
Необходима малость – наличие адресата. Что ты читаешь я
назову письмом, а для начала письма сказано слишком много.

II

Снег в этих краях не примета времени года,
как думал я. С нег это часть ландшафта, его отличие
от мест, куда иногда тянет, причем всегда
возвращение во многом определяет все то величие
момента или вернее движения во времени
и в пространстве. Постоянство антоним вечности,
их не роднит даже недостижимость. Наличие лени и
её дополняющих элементов – глупости, лжи, беспечности
уничтожают различия между беспричинной сменой
нашего настроения и его постоянством. Мне кажется,
людские поступки и все подобное являются скучной темой
по сравнению с вещами более однозначными. Улица,
фасады домов, как лица чем не тема и даже повод
прогуляться с тобой, убрав за скобки мелочи – грязь и холод.

ПИСЬМА О СУДЬБАХ ИМПЕРИИ

I

Письма написаны в срок
Письма, как явный укор
Письма холодный курок
И выстрел в упор.
Что до империи то
Ей все равно не летать,
Ей не садится в авто,
Ей даже не умирать.
Ветер холодный и злой
Гонит афиши, листы,
Ветер стремится домой,
Но закрома там пусты.
Плещет холодной водой
Темза, а может Нева
Крейсер, как будто седой
Рушит мосты – навсегда
Рухнут колонны и вдруг
Небо обрушится вниз,
И как холодный утюг
Крейсер уйдет в парадиз.
Всё! Остается сказать,
Что это просто туман.
Нечего громко кричать,
Лезть за бутылкой в карман.
Память, империя, сны
Солнце, как вечный маяк
И за рекою видны
Стертые лица зевак.

III

Мы постоянны. В этом вся печаль,
Привет тебе, шедевр архитектуры!
Симфония звучит и сорвана вуаль
с доселе неизвестной партитуры.
Там всё отражено, там существуем мы,
где декорации бесценны и убоги.
Империя твои разбитые дороги
мне дороги, как не понятны сны.
Восторженность, другого не найду
для передачи настроенья слова.
На счастье здесь хранится не подкова,
на счастье здесь приметили звезду.
Что бедность по сравненью с тишиной,
с бескрайностью, с безмерностью, загадкой.
От этой каши мне порою гадко,
но все же я не ведаю иной
Империи. Давай-ка, выпьем чаю,
нам некуда спешить, мосты разведены,
я снова за собою замечаю
то чувство неосознанной вины...
Мы постоянны даже в суете.
Дворцы стоят одной сплошною лентой.
Нам кажется мы будто в пустоте,
но пустота является моментом
или частицей времени. И вот
мы пьём свой чай, а время всё идёт!

ТРИ СЮЖЕТА

Чайник на кухне дает свисток – пора
открывать это утро, как консервную банку. Может
день оказаться обычной точкой календаря,
ненаписанной книгой, мыслью, которая все же
реальней дел и бумаг, скопившихся на столе.
Отдых, как и работу лучше начать с утра,
попив чайку, записать на обоях сны, ведь они бумага,
для художника критерии красоты
начинаются не с полок универмага,
и обоями могут служить холсты,
как и наоборот. Утро само по себе не плохой сюжет
для картин и стихов, что впрочем, одно и тоже.
Я смотрю из окна на страну – вижу твой портрет,
И не знаю, что для меня дороже.

* * *

Снег в этих краях атрибут весны.
Я пишу для тебя хоть не знаю кто ты из тех
силуэтов маячащих там в дали. Это даже не сны,
это видимо как потоп, но при ином агрегатном
состояньи воды. Снег скрывает особенные черты
каждый шаг по нему неизбежно похож на чудо,
и веришь, если б я знал что такое ты
то наверно давно б убежал отсюда.
Все задачи небрежно поставленные тобой
превратились увы в достойную цепь решений.
И я все же бегу от тебя, но к тебе одной
неизвестной, из трех немыслимых уравнений.