* * *
Когда у меня будут деньги,
я подарю тебе спаниеля
с ушами, как две стельки.
Когда у меня будут деньги
и время – хотя бы неделя,
мы вместе укатим в Никиту
или в другое место
очень простого быта
и тихого тили-теста.
Твой пес повздорит с волнами,
он будет бояться трапа
и бегать смешно за нами...
Когда у меня будут деньги.
Но это ведь вряд ли, лапа.
* * *
Пустая платформа. Брешь в расписании электричек.
Цок, цок, цок.
Стрелки остановившихся ног.
– У вас нет спичек?
– Нет. У меня зажигалка.
– Какая разница?
– В общем-то, да...
Щелк.
Как икона: лицо, огонек,
и сзади – темная глыба неба.
– Спасибо.
– Не за что.
Цок, цок, цок.
Кошачий глаз сигареты,
вальсирующий прочь.
Знаете, какой самый белый танец?
Это -
Белая Ночь.
* * *
Я хочу тебя, чучело,
чтоб дразнила, смеясь,
и даже чуточку мучила
ноготками и мокрой тиной волос;
а потом
с полудетским и полудиким лицом
то ли выла, то ли мяучила
так, чтоб трем этажам не спалось;
а потом
чтобы рядом свернулась клубком,
успокаиваясь и тихо всхлипывая.
Вот так я хочу тебя, глупая.
* * *
Я слеплю тебя наоборот.
Да, назло всем римским примерам,
безголовым, безруким Венерам,
я слеплю тебя наоборот:
чтобы кудри – ночной водопад,
рук полет – Шива не был так гибок,
рот – из тысячи дивных улыбок,
и с одной, но печальной – взгляд.
Из китайских шелков – одежду,
ветер в юбке тонкой и длинной.
Все. Плюс имя, что-нибудь между
Маргаритой и Магдалиной.
* * *
в сторону окна
ты разворачиваешься во сне
юная луна
и плывешь одна
так далека уже, спиной ко мне
светлая луна
легкая волна
твое дыхание на простыне
|