Диана ЭФЕНДИЕВА

из архивов журнала ЛИМБ

ВИВАЛЬДИ. ВРЕМЕНА ГОДА. ЗИМА

Бритвой мечется снег между скрипичных струн...
Allegro non molte, да. Безысходность, зима...
Притяженье и власть двух фосфорических лун
на вертушке всю ночь сводят тебя с ума.

Старой, стертой иглы бег, и пластинки хрип.
Да динамик фонит, захлебнувшись тоской.
Вторник. Вивальди. Плачь, тупо в окно смотри,
Лбом прижавшись к стеклу, рот зажимая рукой.

Это лишь синтез нот, прихоть маэстро, ложь,
Он ведь не мог узнать и сочинить вперед,
Дословно, боль и любовь, странный февраль.
Но, что ж
скальпелем тонкий смычок душу на части рвет?

ДЖАЗ ДЕКАБРЯ

Это джаз декабря.Это джаз
наступившей зимы, чей мотив
обозначил излом моих фраз
и издерганность рифм.

Это ритм декабря. Задержись,
раскуси этих звуков драже.
просто взглядом скользи – эта жизнь
– суета. С высоты этажей

хрип вороны, как будто взаймы
у осипших, надтреснутых труб.
Не умом, всею кожей пойми,
что наградой за труд

увернуться как от ножа
от любви,– будет графика дня,
черно-белый декабрь, и джаз
для меня...

НОВЫЙ ГОД

Новый год – новый спектакль.
Каждый день – новая роль:
С бубенцами нынче колпак,
Завтра править хочешь? Изволь.

Под звучанье дурных фанфар
Короную – я – королей!
Я такой придумаю фарс –
Еще хлеще, еще страшней

Предыдущего! Вздрогнет зал,
и взметнется тысячей крыл!
...И не врубится, что финал
в общем, тот же, каким и был...

ЯНВАРЬ

Вот уже и январь на прицеле прозрачной зимы.
Фонари в мокрых ветках вьют гнезда. Лишь мы
неприкаянны и бездомны,
и зрачки широки и бездонны
от смертельной инъекции смутной, невнятной вины.

Это просто январь. Так случалось уже не однажды.
Это память и боль, это тихая жалость и жажда
невозможной и нежной
любви. Нет, не так! – неизбежной...
Жаль, серебряной пулей январь не убьет тебя дважды.

Льдинку сунь под язык. Панацея январского яда.
Все слова никчему... Много, мало ли надо
чтоб все выжечь и вышить,
и жить? Просто, – выжить,
Пережить неизбежность любви, принимая январь как награду?

РУМБА

Целуй меня в губы.
Танцуй со мной румбу.
Руки –
то стебли, то плети?
Тела наши вертят
звуки.

Пружина движений
в язвительном жженьи
касаний.
Любви странный танец,
то бархат, то глянец
желаний.

Слепые танцоры
На шпаге минора,
бемоля.
У ритма во власти,
Пронзенные страстью
до боли.

Целуй мои плечи.
Прижмись ко мне крепче,
сгорая
танцующим богом.
Осталось пол-вздоха
до рая.

ЖЕСТОКОЕ ТАНГО

В шелке узкие бедра,
плечи обнажены...
Бешеным взрывом аккорда
встречи обречены

если б на вальс! – на танго –
гибель, пожар, огонь!
Чувствуешь: жадно, жарко
лижет твою ладонь

шелка язык? И нервный
танец ломает, скользя,
наши тела. Кто первый
взмолится: так нельзя?

Ты ли шепнешь: хватит...
я ли выдохну: стой!
Темно-синее платье
плавится под рукой...

КАНАТ

Над базарною площадью – тенты,
и флажки, и веселье, и шум?
Не за деньги и аплодисменты
я опять на канате пляшу.

Невесома, упряма, воздушна,
я, игру принимая, не злюсь,
что толпа замирает послушно,
ожидая когда оступлюсь?

Лицедейка, обманщица, кошка,
в облегающем черном трико –
спотыкаюсь для них понарошку,
припадая к канату виском,

и касаясь волокон щекою
с нарисованной гримом с утра
ярко-синей фальшивой слезою,
представленье даю "на ура".

И жонглируя кровью финала,
нетерпенье ловлю там и тут?
И покуда к ногам не упала,
знаю: снова на площадь придут,

Посмотреть на смешную артистку,
за пятак, за всего-ничего,
уколоться иголочкой риска –
моего,
моего,
моего.

* * *

такая тонкая сквозная такая нежная зима
на сцене площади большой в промокших тапочках балетных
танцует падает но снова отводит руки – я сама!
для заплативших за билет и для прохожих безбилетных
а мы затеряны среди песцов каракуля мутона
и силуэт не распознать в покрое вытачек и шлиц
и не расплачется флейтист не ошибется на полтона
и танцовщица не замрет и не запомнит наших лиц
лишь мокрый снег как пес слепой в мои обветренные пальцы
в твою замерзшую ладонь уткнет холодный скользкий нос
никто не вызовет на бис не крикнет браво постояльцам
театр снимется и вслед за ним уйдет бездомный пес

* * *

она лепит котлеты
липнет к ладоням фарш
ты заходишь на кухню
садишься за шаткий стол
контрабасы и трубы
играют походный марш
ты устал от вражды
за десяток лет как за сто
в бесконечной осаде
молчаливой войне миров
белый флаг полотенца
испачкан с краев и рван
и вы оба давно забыли
как пахнет кровь
та что бьет и бьет
и бьет в виска барабан
как стучит ненасытная
как она хочет побед
а ты слышишь дробь
но нет силы руки поднять
и не глядя в глаза
вы съедаете свой обед
разделенные как стеной
серединой дня
вашим высшим качеством
или количеством битв
прошлым тайным и явным
предъявленным по счетам
и уходите на войну
за участок любви
уцелевший в области сердца
или где-то там

* * *

на место выжженной любви поставлю яркую заплату
помою пол, проветрю дом, и очиню карандаши
заклею окна наконец... какая мизерная плата
за тяготение к огню – лишь пара крылышек души!

а там весь вечер снегопад, и до весны собачий холод
тем лучше – варежки свяжу с узором северной страны
и даже в мыслях нет летать, и тайный не найдется повод
а только чешется рубец ожога с левой стороны

но если полная луна, но если ураганный ветер
и ты у черта на рогах, и город снегом замело
забыв про шрамы на спине, я снова брошу все на свете
и стану легче мотылька, свое седлая помело...

* * *

время рожденных ползать слышишь не торопи
мерно двигайся рядом изгибайся как лук
это не наша забота мерить длину тропы
скорость перемещенья гусениц по стволу

жри вкруговую листья спи под куском коры
наша задача выжить спрятаться уцелеть
чтобы потом на ветке замереть до поры
не нарушая правил игры миллионов лет

тайна метаморфозы чудо сейчас и здесь
вот оно наше время вырваться из оков
из хрустящего кокона словно из кожи лезь
чтобы пополнить стаи бабочек и мотыльков

шелковые в узорах трепетные в пыльце
мы обретем бессмертие в миг когда босиком
в травы войдет ребенок не изменяясь в лице
и осторожно накроет вечностью как сачком

МАЛЕНЬКИЙ ГЕРОЙ

герой в календаре назначен на второе
но первого числа принцесса умерла
ни чепчиков ни роз ни оды в честь героя
ни дырок наградных под острием сверла

ни замок осадить ни заключить союза
ни в плен не захватить ни выкопать могил
другим убит дракон повержена медуза
и на десяток верст ни бабы ни яги

перо изъела моль экскалибур тупится
в преддверии побед грядущих катастроф
ни мутабор сказать ни выпить из копытца
и пахнет лишь едой от полевых костров

шиповник во дворе уже разросся втрое
но боже мой зачем я слышу голоса!?
на первое был борщ цыпленок на второе
я маленький герой
мне некого спасать