Юлия МОГИЛЕВЕР

ПЛИТКИ ПОЛА

ПЛИТКИ ПОЛА

Нога наступает на плитки пола,
не спотыкаясь о лица,
не вздрогнув от криков боли,
мало ли что там может привидеться,
воображенье, не более,
просто пятна и крапинки, вроде оспы, да
прожилки на камне.

Корчась под Твоею ногою, Господи,
до Тебя докричаться как мне?!!

ЖИЗНЬ ПРИШЛОСЬ АМПУТИРОВАТЬ

Душа зацепилась жизнью за землю
и не смогла улететь, бедняжка, ну с кем не
случается по ошибке, она ж не хотела.
Жизнь пришлось ампутировать, что поделать,
жаль, конечно, но вырастет новая, еще краше.
Главное, душа теперь свободна, как пташка.

ХАОС

В маске Коровьева, в окруженье химер
Хозяин Хаоса кажется еще трагичнее –
сон разума или отражение высших сфер
в кривом человечьем зеркале – выбор и бич его.
Он, как всегда, до конца доиграет роль
в бесконечном спектакле – Палач, Покровитель, Демон.
Может, и существует где-то возвышеннее юдоль,
но в чехарде теней за его спиною – все мы.

ВРЕМЯ

ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ СУПРЕМАТИЗМА

Художнику Малевичу – ура и виват,
но черный круг чернее, чем черный квадрат –
прочнее бесконечность, и круче сюжет,
посередине – вечность. И выхода нет.

ВЕНЕЦ ТВОРЕНИЯ

Кандалы, наручники, ошейник,
на глазах повязка, в глотке кляп.
Солнце ярко светит тьмой свечей нам,
жизнь зовет, прекрасна и светла.
Мир открыт познанью и науке,
тайны мирозданья – объясним,
непонятное – откроют внуки,
Бог нам не мешает, и Бог с ним.
Про оковы не слыхали сроду,
кто поведает, что заткнут рот?
И венец Творенья, царь природы
гордо на цепи идет вперед!

КОЛЬЦО ВСЕВЛАСТЬЯ

Судьба, а по сути – суд,
не ведаешь, а ведут,

у Парки рука крепка,
голодный глаз в облаках.

То в нечет тыча, то в чет,
качаясь, чадишь еще.

Вся сила твоя, вся власть –
заначенная на час

с тщедушной жадностью, жизнь
на шее жгутом лежит.

НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ

Разве не знаешь, что час настал,
разве не слышишь – сложились губы
трубочкой, помогая трубам
сорванный ритм прорыдать с листа,
разве не видишь, что мир устал,
на изможденной сухой ладони
корчится в бесконечной агонии
время, расплавленное в кристалл,
разве не помнишь – как ни расставь,
мы без ошибки находим гибель,
выбрав из тысяч дорог, на дыбе
тщетно взывая "за что?!", светясь
собственной святостью, черным нимбом
черной дыры, и на том стоим мы,
эта мелодия – неспроста,
даль ослепительна и пуста.